На деле глобализация – не более чем амфетамин. Она ускоряет процессы и изменяет поверхностное поведение. Но давайте не будем позволять себя дурачить и полагать, что глобализация фундаментально изменяет природу и культуру тех, кто к ней прицепился.

Запад, породивший глобализацию сегодня – в открытом мятеже против собственного отпрыска – от Восточной Европы и до Огайо.

Около половины населения Европы и Соединенных Штатов, как представляется, хотят вернуться назад – в тот мир, который существовал до 80-х, когда местные общины имели больше контроля над собственной судьбой и традициями.

Возьмите для примера Чешскую Республику. Она вступила в Европейский Союз в 2004 году. Но она так и не приняла евро – и не может понять, что точно из себя представляет Европейский Союз – организацию, мудро предотвращающую возвращение войн прошлого или бездумно душащую свободу по примеру Советского Союза – или и то, и другое вместе взятое.

В местах, разоренных глобализацией – будь то южный Мичиган или Рубе, Франция, молодежи нечем себя занять и негде работать и у нее нет шансов насладиться тем стилем жизни, который был характерен для поколения их родителей в эру, предшествовавшую глобализации.

Восточные европейцы сегодня начинают понимать суть баланса плюсов и минусов, столь характерный для Западной Европы – по мере того, как они наблюдают за снижением количества заключения браков, покупки собственных домов и падением рождаемости.

Одна половина Запада – и эта половина большей частью сидит в прибрежной Америки и Западной Европы – любит глобализацию. Высокообразованные и космополитичные “граждане мира” хорошо зарабатывают в международных финансах, страховании, инвестициях, технологии, образовании и торговле – в результате того, что старые западные рынки с одним миллиардом потребителей превратились во всемирные с шестью миллиардами.

Эти прибрежные западники зачастую ощущают большую близость к иностранцам вроде самих себя, нежели к своим собственным согражданам – живущим в каких-нибудь ста милях от побережья. И они не стыдятся читать лекции более бедным своим собратьям о том, как те должны приспосабливаться к глобализационной программе.

Глобализация конца 20-го века – синоним вестернизации принесла много хорошего и более бедным западным странам, и не-западному миру. У чешских фермеров есть теперь такое же оборудование, что у фермеров Айовы. Даже те, кто живет в бассейне Амазонки, сегодня имеют доступ к антибиотикам и очкам. Южные корейцы производят и наслаждаются автомобилями и телевизорами так, как будто бы они их изобрели.

Но сказав все это, вы вынуждены признать, что противоречия глобализации не были нами реально разрешены.

Создает ли она в действительность новый мировой порядок, или же попросту предлагает высокотехнологичную и зачастую взрывную облицовку не-западным культурам, которые прямо противоположны самой идее Запада, у которого они заимствуют и который они копируют?

Террорист Исламского Государства ненавидит Соединенные Штаты нисколько не меньше от того, что он носит худи и сникерсы и может отправить текстовое сообщение своей подружке. Скорее, западные моды и западные хай-тек игрушки лишь прибавляют ненависти к западным ценностям.

Аэропорт в Пекине выглядит также, как аэропорт в Денвере, а гранатомет в Сирии – также, как в Форт Брэгг, но становятся ли от этого Китай или радикальный исламский мир более похожими на Соединенные Штаты, или же, принимая западные идеи и вооружения они еще более подчеркивают свои культурные отличия от него?

Иран отчаянно борется за получение ядерной технологии, первоначально распространившейся от Великого Сатаны” – Соединенных Штатов – с тем, чтобы было легче уничтожить “Великого Сатану”.

Еще один парадокс глобализации – новое активно-пассивное мироощущение на Западе.

Элиты, зарабатывающие на глобализации получают достаточно богатств и досуга для того, чтобы позволить себе обливать его грязью – как будто бы пытаясь загладить собственную вину за свой возвышенный статус.

Никогда в истории западной цивилизации студенты американских кампусов не были настолько изнежены – с кофейными барами, советниками по психологическим травмам, стенками для скалолазания и мощными студенческими союзами. И никогда они не были настолько критичны по отношению к той самой глобальной цивилизации, которая гарантировала им все эти щедрые дары.

Те же, кто обитает в странах бывшего Третьего мира, не устает попрекать Запад за его предположительные грехи колониализма, империализма и эксплуатации, в то время как миллионы их собственных сограждан рискуют жизнью ради того, чтобы пересечь Средиземное море или американо-мексиканскую границу ради того, чтобы жить на Западе.

Это можно понять как лозунг: “Я так ненавижу Запад, так пустите же меня туда наконец”.

Культ мультикультурализма также сам по себе является парадоксом.

В рамках глобализации Запад пытается распространять свои ценности вместе с айфонами – как будто бы западные ценности более предпочтительны альтернативам.

Но главная догма глобализованного мультикультурализма – не судить другие культуры по “произвольным” западным стандартам. Многие западные элиты косвенно верят в то, что их собственные идеи о демократии, отношении к меньшинствам, равенстве перед законом превосходят все альтернативы – и ждут, когда весь прочий мир будет выглядеть также как Малибу, Пало Альто или Вест-Сайд в Манхэттене.

И если в Чечне или Иране притесняют геев, а в традиционных арабских обществах институлизировали женское обрезание является и это гомофобией или женоненавистничеством – или же они просто другие?

И почему западные люди смотрят на фобии и угнетения за границей сквозь пальцы – несмотря на то, что никогда не допустили бы у себя дома ничего подобного?

На деле глобализация – не более, чем амфетамин. Она ускоряет процессы и изменяет поверхностное поведение. Но давайте не будем позволять себя дурачить и полагать, что глобализация фундаментально изменяет природу и культуру тех, кто к ней прицепился.

Has globalism gone off the rails?

Victor Davis Hanson Victor Davis Hanson May 25, 2017

Источник